Это странная история, которую я по определённой причине не могу не рассказать. Она не входит в порядковую нумерацию глав повести, стоит отдельно от части "Академия", и рассказывает один эпизод из жизни пары Ясноозер-Дильбат.

читать дальшеГород, расположенный вдоль морского побережья и пострадавший при взрыве местной атомной станции, опустел много лет назад. Зона отчуждения, ранее составлявшая 30 километров, сейчас расширилась до ста. И дело уже было не в радиации, а в общем падении численности населения на планете. Здесь просто-напросто некому было жить.

Луч фонарика выхватил из темноты кусок сетки, пробежал вправо-влево, освещая знаки радиационной опасности и проржавевшие таблички с едва читаемыми грозными надписями. То, что надписи грозные, можно было угадать лишь по нарисованному рядом черепу: читать на этом языке уже почти никто не умел.

Тонкий пучок света продолжал выхватывать из темноты всё новые и новые участки забора, высокую траву, пыльные листья деревьев, спирали колючей проволоки с зацепившимися кое-где пучками тополиного пуха; тревожил ночных мотыльков, которые взлетали, испуганные, и тут же принимались порхать в свете.
Фонарик дрожал в тонкой руке. Летняя ночь была душной. Воздух словно уплотнился, как бывает обычно перед грозой, не было слышно птиц и даже шелеста листьев, словно застывших в ночном мареве.
- Радиация выше нормы даже здесь… - счётчик Гейгера в руках девушки попискивал, выполняя измерения, фонарик она прицепила в складку косынки, повязанной на голове, и теперь он светил куда-то вверх и вбок.
- Выше старых норм, ты хотела сказать?
К одинокому лучу прибавился ещё один, пошире, высветивший обоих подростков, стоявших у сетки в ночи.
Юноше на вид было не более семнадцати лет, он стоял вплотную к забору, светя фонариком во тьму за ним. Высокий, стройный и темноволосый, он был одет в серую растянутую футболку и спортивные штаны, на ногах были растоптанные кеды, которые, впрочем, сейчас скрывала высокая трава. На правом плече на одной лямке болтался рюкзак со светоотражающими значками.
- Старых так старых, - не стала возражать девушка, пожимая плечами.
Из-за неловкого движения фонарик выпал из косынки, больно стукнул плечо и упал в траву, погаснув. Девушка присела, начала шарить по земле, пытаясь разыскать пропажу. Юноша тихо рассмеялся: его спутница словно растворилась в высоком разнотравье. Какое-то время он наслаждался тихим шипением, перемежаемых с ругательствами в его сторону, издаваемые подругой, потом всё же посветил вниз. Луч фонаря выхватил лицо с большими зелёными глазами, прядки светлых волос, выбивающихся из-под тёмной косынки, завязанной на затылке узлом. Девушка заслонила глаза рукой.
- Прости! – Юноша быстро отвёл руку с фонариком в сторону, протянув вторую спутнице.
Она схватила протянутую руку, и молодой человек рывком поднял её на ноги. Не удержавшись, девушка ткнулась носом прямо в грудь парня, отстранилась, потёрла ушибленное место. Она едва доходила до плеча своего спутника.
- Пусти уже. – Высвободила пальцы из крепко державшей руки, подхватила сброшенный в траву рюкзак, закинула на спину, застегнула поясной ремень, оставив расстёгнутой грудную стяжку. Футболка под рюкзаком предательски смялась, пришлось провозиться ещё.
- Дильбат, ночь длинная. – Парень поднял глаза, делая вид, что рассматривает ночное небо, иначе бы он не смог отвести взгляд от напарницы, ещё больше похорошевшей за три года, прошедшие с их первой встречи.
- Зато гроза близко, да и вообще нас здесь не должно быть, забыл уже? – Девушка наконец-то справилась с одеждой и рюкзаком, проверила узел косынки, завязала заново.

Через пять минут старый забор нещадно заскрипел под тяжестью двух тел. Они пролезали в том месте, где спираль колючей проволоки была придавлена упавшим когда-то давно стволом тополя. Можно было бы просто перепрыгнуть, способности обоих позволяли, но прыгать пришлось бы неизвестно на что: высокая трава прочно скрывала место возможного приземления.
Первой на землю спустилась девушка, тут же отошедшая на несколько шагов в сторону.
- Зер, не вздумай прыгать! Тут какая-то статуя или что-то в роде в траве валяется. Большая.
- Понял.
Через несколько секунд пара «неоперившихся летунов», как их в шутку звали в Лабораториях, скрылась в лесной чаще.

Эту «экспедицию», как и все прочие тайные, придумал Ясноозер. Зеру казалось несправедливым то, как много всего на планете остаётся неизвестным ему.
Он пробирался сквозь заросшие окраины города, вспоминая недавний спор.
- Почему именно Актау? Чем тебе Чернобыль плох?
Зер раздражённо сдул чёлку со лба, сделал ещё одну пометку в бумажной карте, прокладывая маршрут. Пользоваться коммуникаторами в этом случае было небезопасно.
- Тем, что там только лоточников со сладкой ватой не достаёт!
Дильбат тяжело вздохнула, и забралась с ногами в кресло, стоявшее у стола в комнате Ясноозера.
- Ты преувеличиваешь.
Он скосил глаза на подругу, отвлёкшись от построения маршрута. Дильбат сидела в кресле, скрестив ноги, прикрытые лишь подолом длинной футболки, и расчёсывала свои золотистые волосы его расчёской.
- Ненамного. Не хочешь – пойду один.
- И потеряешься. – Девушка лениво потянулась, отложила расчёску в сторону, и вылезла из кресла.
- Придумаешь тоже. – Зер провёл резкую черту на карте. – Я закончил.
Голова Дильбат поднырнула под его руку. Она рассматривала маршрут.
- Так не пойдёт.
Девушке было неудобно стоять, наклонившись, и она одной рукой обхватила напарника за талию, второй перехватила карандаш, быстро прочертив свой маршрут рядом с проложенным напарником.
Ясноозера качнуло, он крепче вцепился в стол свободной рукой, и отчаянно надеялся, что сердце из груди не выскочит. Это же Дильбат, что такого?
- Отцепись, колючка. – Он пихнул напарника в бок, но та только толкнула его в ответ. – Всё равно один пойду.
Дильбат выскользнула из-под его руки, упёрла руки в бока и сверкнула на него своими зелёными глазищами. В такие минуты она всегда казалась ему больше, чем есть на самом деле, и уже он смотрел на неё снизу вверх.
- Ты, безмозглый неоперившийся птенец, у которого проблемы с ориентированием на местности, кто не сможет прокормить себя в случае необходимости, кто… - Дильбат продолжала ругаться, не замечая, что её не слушают.
Зер очень старался не рассмеяться: и по ориентированию, и по выживанию в сложных условиях и ещё во многих вещах он разбирался лучше неё.
- Да ты без меня и дня не протянешь, убившись на первой же кочке! Ты же всегда лезешь вперёд, не оглядываясь! Думать забываешь! – Дильбат вцепилась ему в запястья, отрывая руки, которыми Зер пытался безуспешно прикрываться, от лица. – Я еду с тобой!
Она решительно отвернулась, не успев заметить торжества в глазах напарника.

Тихая ругань на армянском вернула его в реальность сегодняшнего дня. Как мог понять Зер из отдельных доносящихся до него слов, она ругала свою глупость, вновь заставившую её принять участие в глупой затее напарника. Он хотел было что-то ответить, но крупная тяжёлая капля, ударившая его по голове, выбила вертевшийся на языке ответ.
- Бежим! – Ясноозер почувствовал руку Дильбат на своём запястье, и они побежали, петляя меж всё учащающихся капель.
Первым заметил подходящий дом как раз таки Зер. Они влетели в рассохшуюся от времени дверь в тот самый момент, когда небо разрезала яркая вспышка молнии.
Оба запыхались.
Дильбат, больше всего на свете боявшаяся гроз, вскрикнула от раздавшегося громового раската, и спрятала лицо на груди Ясноозера, который прижал её к себе сильной рукой. Сам он, наоборот, любил грозу, и оставался под крышей только ради Дильбат. Он заворожённо следил сквозь щели в двери за вспышками молний, отражавшихся в его сине-зелёных глазах.
- Это удивительно… - прошептал он в ответ на очередной тихий вскрик девушки, прижимая её к себе уже двумя руками, ласково гладя по волосам, не стянутым более косынкой. – Удивительно красиво.
- Нет!
Ясноозер развернул девушку, не выпуская из объятий, заставляя смотреть туда же, куда и он.
- Есть одно очень старое стихотворение. Я прочту тебе… - Ясноозер даже не замечал, что по-прежнему говорит едва слышно. Восторг, переполнявший его каждый раз при виде грозы, стеснял дыхание. - Было так - легенды говорят - миллиарды лет тому назад: гром был мальчиком такого-то села, молния девчонкою была…
Дильбат слушала, замечая, что страх отступает. Летуну бояться гроз – стыдно, и ей обычно удавалось скрывать свой страх так ловко, что никто до сих пор не узнал. Никто, кроме Ясноозера. От него скрывать не надо было.
Прояснившееся от приступа паники сознание, стало отмечать и окружающее. Тепло рук и тела Ясноозера, его тихий голос; шум тяжёлых дождевых капель, ударяющих по листьям и порогу дома; тонкий ручеёк дождевой воды, протекающий из-под двери; свежий ветер, принесённый дождём, кинул в лицо запахи старого дома.

Зер дочитал стихотворение, на мгновение прижался щекой к её волосам. Девушка судорожно вздохнула, не думая гадать чего больше в этом вздохе: успокоения после недавней истерики или счастья от нечаянной ласки.

- Пойдём осмотримся? – Ясноозер, заметивший, что она успокоилась, выпустил Дильбат. – Да и заночевать здесь вроде можно.

Дом, в который они влетели, был небольшим, всего два этажа, и сохранился удивительно хорошо. Первый этаж, включавший в себя просторную кухню-столовую, комнату, санузел и пару технических помещений, исследовали быстро.
Железные ступеньки лестницы привели их на второй этаж. На площадку выходило четыре двери. Три из них были сорваны с петель, но четвёртая тщательно прикрыта. Именно с этой двери пара любопытных «птенцов Лабораторий» и решила начать исследования.

Зер скинул рюкзак, доставая из него тонкий защитный комбинезон. Необходимости в нём не было никакой, кроме, разве что, прикрытия от пыли. Дильбат последовала его примеру.

Девушка коснулась рукой в тонкой перчатке досок двери, провела по ним пальцами, словно прислушиваясь. Ладонь напарника накрыла её, с силой нажав. Старая дверь подалась внутрь.

Комната оказалась небольшой, прямоугольной, с окном напротив двери. Тёмные обои с рисунком, бывшие в дальние времена, вероятно, светло-зелёными, отошли от стен, вздуваясь пузырями и лохматясь грязной бахромой в местах разрывов. В левом углу от окна стоял на тонких ножках старинный телевизор, прикрытый пластиковой кружевной салфеткой, тяжёлые занавески, каким-то образом сохранившиеся, обрамляли окно и рассохшийся подоконник, пожелтевшая краска которого отслоилась чешуйками, по другую сторону окна стоял письменный стол.
Вдоль обоих стен стояли диваны с круглыми подушками вместо боковых спинок, с высокими задними спинками с потемневшими зеркалами на них.
Оба Летуна, не сговариваясь, уставились на диван, стоявший по правую руку от них, и не скрытый открывшейся дверью.
Казалось, что тот, кто спал на нём, только-только проснулся, не успев ещё заправить. Постельное бельё пожелтело от времени, но сохранилось.
Ясноозер осторожно приблизился, легко коснулся пальцами уголка подушки боясь, что она рассыплется в пыль. Пыль действительно взметнулась даже от такого осторожного движения, но подушка осталась цела. Из-под неё что-то выглядывало.
Дильбат, привставшая на цыпочки, пытаясь выглянуть из-за плеча напарника, плюнула на это дело, и привычно поднырнула ему под руку, успев схватить интересный предмет раньше, чем он.
Ясноозер с любопытством посмотрел на находку, лежащую на руке Дильбат.
На тонкой картонке были закреплены пластиковые прямоугольники с прорезями в виде цветочков и точек. Все сплошь коричневые.
- Это зачем?
- Заколки. – Дильбат произнесла это так тихо, что Зер едва расслышал. – Здесь жили девочки.
Ясноозер стянул перчатку комбинезона, взял у девушки картонку с заколками и начал падать.
Перепуганная Дильбат едва успела подхватить напарника, и усадить его на диван, уже не заботясь о сохранности древних простыней.
Глаза Зера были открыты, но он словно не видел её.
- Не смешно, Зер! – Дильбат сама слышала истерические нотки в своём голосе. – Очнись!
Она несколько раз ударила его по щекам, не замечая, что начинает жалобно всхлипывать.
Наконец, лицо напарника приобрело осмысленное выражение, глаза прояснились.
- Успокойся! – Ясноозер поймал ладонь Дильбат, занесённую для очередной пощёчины, и встал. – Нам надо уйти отсюда, я не смогу здесь.

Он вытащил Дильбат за руку из дома в дождь, не забывая тщательно закрывать двери. Девушка пыталась его расспросить, но он не отвечал. Через час блуждания по лесу, они нашли другой дом, который Ясноозер признал годным.
Он всё делал молча. Молча развёл безопасный костёр, приготовил ужин и расстелил коврики.
Дильбат по-настоящему стало страшно, но она взяла протянутую ей миску с супом.
- Ты подумаешь, что я болен, и больше не подхожу на роль твоего напарника. – Наконец раздался голос Зера. – Ты будешь права, ибо я сошёл с ума.
Девушка отставила наполовину опустошенную миску, и села ближе к напарнику, прижавшись к нему. Зер был холоден, но всё же ей удалось заставить его привычно обнять её за плечи. Она не перебивала.

- Ей было семь лет. Этой девочке. Всего семь. Эти заколки подарили на день рождения, и она успела пристегнуть только одну…
Дильбат с тревогой вглядывалась в лицо напарника. Ясноозер опустил голову вниз, позволяя отросшей тёмной чёлке завесить его глаза. Девушка утешающее и подбадривающее погладила его по колену.
- Она пристегнула, и прядь волос вместе с заколкой упала ей в руки. Золотые-золотые прядки, каждая из которых оставалась у неё в руке… Не знаю откуда я это знаю! Но мне стало так же страшно, как и ей тогда!
Зер всхлипнул, Дильбат потянулась к нему и обняла за шею, прижимаясь всё тесней.
- Мы никому ничего не скажем, я никогда тебя не оставлю… - шептала и шептала Дильбат, под звуки дождя за окном.

Случившееся в Актау пара Летунов не обсуждала даже друг с другом. Дильбат это только радовало: больше всего она боялась, что это происшествие убьёт в напарнике тягу к непознанному и приключениям. Но, к её радости, психика Ясноозера была намного крепче, чем он сам думал, а тяга к приключениям – неистребимой.

Потом было ещё много тайных и явных экспедиций, первые полёты, долгие годы разлук… Последняя из которых скоро должна была подойти к концу.

За сегодняшний день я узнала о долгострое Южноуральской АЭС, но история написана на основе Казахстанской в городе Актау. Она, хвала богам, цела и в данный момент не функционирует, но всё же существовала уже в период времени, хронологически совпадающий в двух историях.