Название рабочее. Всё рабочее, не проверенное. Просто я ухожу домой, и мне не дописать будет ничего до пятницы.
читать дальше
Старик Недобр просыпался рано всегда, но сегодня был особенный день, потому поднялся он, когда на небе только начали гаснуть первые звёзды.
Щёлкнув кнопкой, зажёг лампу у кровати. Лампа была одним из чудес Рыцарей: горела ярко, много часов кряду, а питалась солнцем. Конечно, зимой она была не столь хороша, но пока до зимы далеко.
Яркий свет осветил каждый уголок небольшой комнаты: узкую кровать под клетчатым одеялом, тумбочку и полки с книгами, небольшой стол, шкаф и пару больших ящиков вдоль противоположной стены. Недобр оделся, приготовил нехитрый завтрак и вышел на двор, предварительно поправив, казалось бы, безупречно лежавшую ткань, прикрывающую ящики. Ящики были предметом неустанного интереса ребятни, потому Старейшина особенно тщательно проверил плотность замков и засовов дома. Не было ещё случая непрошенных визитов, но старые привычки никуда не денешь.
В небольшой сараюшке ждала старенькая кобылка Рида, гордость Раззака, подарившая ему прекрасных коней. Старик похлопал кобылу по носу:
- Пойдём, подруга, дело у нас.
Кобыла казалась такой же старой и такой же крепкой, как и её нынешний хозяин. Серая спина по-прежнему была крепкой, а ноги достаточно сильны, чтобы нести своего седока так далеко, как ему хотелось, но уже не так, как хотелось ей самой в молодости.
Недобр тихо вывел Риду со двора, стараясь вести её по траве, чтобы никакой слишком любопытный слух не смог заметить её шагов: никто не должен был видеть Старейшину покидающим Новопоселенье.
Узкая дорожка огибала громаду Дома Советов, вилась меж разросшихся кустов акации, облюбованных стрекозами, выходила на главную улицу села, устремляясь в поля. Здесь старик не боялся быть замеченным: до утреннего выгона стада оставалось ещё полчаса, и к этому времени он будет уже далеко.
Через какое-то время показался высокий столб, отмечающий границы села. Когда-то на нём были надписи, от которых сейчас можно было прочесть только «Ор…а …тр..в..о…..ени…з Н..оп..е..ь..», конечно если бы кто-то вообще мог читать древнебуквы.
Лучи рассветного солнца золотили степь, поднимали с гнёзд птиц, встречающих утро радостным пением.
Рида несла Недобра всё дальше и дальше от дома, через развилку и небольшой островок-рощицу, к небольшим холмам, преодолев которые остановилась.
Перед глазами Недобра раскинулся прекрасный вид на долину узкой извилистой речки, один из холмов на берегу которой был увенчан небольшим зданием церкви Новобога.
Церкви лет было больше, чем Новопоселенью – никак не меньше шести сотен, но годы не сказались на прочности камня. Окна церкви блестели чистыми стёклами, а высокая крыша была увенчана знаком новорелигии – перевёрнутым треугольником с тремя дугами.
Старейшина тронул бока кобылки, и они начали неспешный спуск вниз.
Дверь церкви открылась, на крыльцо вышел рослый, стройный молодой человек. Он помог Недобру спешиться и отпустил Риду пастись на церковном лугу. После крепко обнял Старейшину.
- Недобр, друг мой! – отстранившись, внимательно глянул на Старейшину. – Ты выглядишь устало, это не добавляет тебе молодости!
- Молодости мне не добавляют годы, Зер.
Мужчины вошли в здание.
Зер провёл друга в дальнюю комнату, скрытую ложной стеной. Это место было тайной для всех селян – ни к чему им знать то, что может пошатнуть равновесие их мира.
Небольшое помещение было увешано экранами, показывавшими окрестности Новопоселенья и само село с разных точек. На центральном экране можно было увидеть Дом Советов и мальчишек, сидевших на крыльце. Под экранами, занимавшими две из четырёх стен, шла сплошная столешница, украшенная кое-где небольшими сенсорными панелями. Ложную стену занимал книжный шкаф, возле оставшейся стоял стол и пара кресел, в которые и опустились оба мужчины.
- Кофе? Чай?
- Нет, не затем пришёл. – мотнул головой Старейшина, поудобнее усаживаюсь в кресло напротив друга.
Зер выглядел молодо, очень молодо, и никто не сказал бы, что оба мужчины – ровесники. Служителю церкви нельзя было дать больше 35 лет, и даже большие сине-зелёные глаза не выдавали истинного возраста владельца, выделяясь на благородном лице.
- Сколько ещё ты сможешь удерживать Рыцарей? – Недобр не хотел ходить вокруг да около, предпочитая сразу переходить к делу.
- Не больше двух месяцев. – Зер провёл рукой по волосам, ероша чёрные пряди. – Это тяжело. Даже мне тяжело, ты знаешь. Почему ты так против?
- Они заберут Захара, близнецов и, скорее всего, Ясеня. Я знаю, ты знаешь. Этого нельзя допустить, не сейчас.
Зер поднялся и подошёл к одному из экранов, показывающих скромный дом Олеши, во дворе которого сама девушка с сыном развешивали бельё.
Какое-то время он молча наблюдал за представившейся ему сценой, после грустно улыбнулся и отошёл.
- Знаю.
- Придумай что-нибудь, в конце-концов Ясень твой сын.
Зер вздрогнул.
Старик расслабился в кресле.
- Всё же чая принеси.
Пока Зер ходил за чаем, Недобр оглядел комнату друга. Встал, подошёл к шкафу, мечтательно проведя рукой по корешкам книг. Столько знаний! И, к сожалению, ни о чём нельзя поведать его односельчанам.
Правительство могло наказать даже Зера, узнай они о том, что он раскрылся старому другу. Какими путями Зер добился назначения в церковь Новопоселенья, того он не рассказывал даже Недобру. Условием как раз было то, что никто не узнает о том, кто он такой. Зер менял даже внешность, посещая селян раз в неделю с проповедями, отправляя обряды и принимая новопоселенцев в церкви.
Вернувшийся служитель поставил на стол поднос с чашками, сахарницей и конфетницами. Лицо его омрачала тень.
- Откуда ты узнал? – слова, казалось не шли из него.
- Ясноозер, ты глупец! – Недобр взял чашку и сделал глоток. – Ты мой друг, почти брат. Поверь, я могу разглядеть на лице мальчишки твои глаза.
Ясноозер спрятал лицо в ладонях. Летун, Рыцарь Звёзд, легенда Новопоселенья сидел перед Старейшиной, чувствуя себя совершенно разбитым. Вот уже шесть лет он жил рядом с родным селом под личиной служителя церкви, периодически выполняя разные правительственные задания.
Шесть лет назад он совершил свою главную ошибку. Или главный поступок в своей жизни? Шесть лет назад вместе с очередной партией неболётчиков он высадился в родном Новопоселенье. Он должен был прожить там месяц-полтора, пока здание церкви переделывали под его нужды. И он увидел Олешу.
Ясноозер, сокративший своё имя до простого Зер, не боялся быть узнанным: в представлении селян Ясноозер был уже давно и прочно мёртв, сделавшись легендой – 50 лет до того никто не видел его в родном селе. Даже бабка Полынь была в те годы маленькой девочкой. Узнать его мог только Недобр, но какое-то время Зер был избавлен и от этого: Старейшина находился с отчётом в городе.
Связь с простым человеком не была под запретом у Рыцарей. Главное, чтобы от этой связи не оставалось потомства: Рыцарей, а особенно Летунов, подвергали генным мутациям, которые непредсказуемым образом могли отразиться на их детях. Последствия не были полностью изучены до сих пор.
Ясноозер был осторожен, очень осторожен. Но всё же недостаточно. Около двух лет он спокойно жил, уверенный в том, что Олеша родила ребёнка от деревенского паренька Бора.
Бор был хорошим человеком, Зер, в свою очередь, никогда не показывал своих чувств к юной знахарке, стараясь скрывать их немногочисленные встречи. Долгое время он был уверен, что никто и никогда ни о чём не узнает. Пока не оказался в селе уже под видом служителя Новобога. Он был вызван провести обряд над новорожденной дочерью рыбака Стеши, и во время празднования увидел маленького Ясеня, делавшего первые шаги. Ясень шёл неуверенно на неокрепших ножках, шёл прямо к Бору, который подхватил его на руки, весело кружа.
- Служитель! Благословите моего сына! – смеясь, поднёс Бор ребёнка к Зеру. На лице Ясеня сверкнули сине-зелёные глаза, отразившись в точно таких же глазах служителя.
Мир Ясноозера пошатнулся и изменился.
***
Недобр продолжал пить чай, Зер молчал, погружённый в воспоминания. Наконец он вышел из задумчивости, и глотнул остывающий чай.
- Ему уже пять. Недобр, он обычный, они не заметят…..
Старейшина лишь грустно посмотрел на друга.
- Заметят! - Теперь уже себе в волосы вцепился Старейшина. – Объясни мне, Летун Ясноозер, как мы это скроем?!
Зер молчал, и Недобр продолжил.
- «Обычный»! – он скомкал фантик конфеты и запустил шариком в голову друга. – Такой же обычный, как ты. Как я. Но меня-то забирали в Лагерь всего на пару лет – способностей маловато, знаешь же. Ты же Летун.
Сколько лет они ломали тебя в своих лабораториях перед тем как закинуть на Небо? Молчишь? Молчи! Я знаю.
Недобр вскочил на ноги и начал быстрыми шагами мерить пространство комнаты. Так же остановился у экранов, проведя быстрыми пальцами по ряду сенсорных кнопок панели. Изображение на главном экране изменилось, показывая уже не Новопоселенье, а огромный город. Единственный большой город на всем континенте, столицу. Недобр продолжал укрупнять изображение, на экране мелькали дома, улицы….. Наконец, изображение замерло, показав крохотное здание. Недобр обернулся, чтобы увидеть взгляд Ясноозера, пристально вглядывающийся в неприметное строение на экране.
Сам недобр до сих пор чувствовал страх, хотя не видел этот дом уже более 50 лет. Лаборатории. Неприметное здание было лишь входом, все остальные помещения находились под землей, уходя вглубь на десяток этажей, а в сторону на площадь втрое большую, чем территория Новопоселенья.
Недобр обернулся.
- Сколько лет? Что в тебе осталось не переделанным, кроме глаз? Ты серьезно считаешь, что Ясень может быть обычным ребёнком?
- Нет…. – выдохнул Зер вымученно.
- Что ты можешь? А точнее, что сможет он? – Недобр смотрел, как его друг словно съёживается под его взглядом.
- Почти всё. – Ясноозер быстро подскочил к панели, выключив ненавистное изображение, и встал плечо к плечу к другу. – Почти всё. Пожалуй, он не сможет только летать. Но и в этом я не уверен…
Недобр застонал сквозь зубы.
- Я тоже хорош. Как мог сразу не заметить? Как мог не замечать столько лет? Мальчишку надо было убить в колыбели.
- Не смей! – Зер вцепился в плечи Старейшины так, что побелели пальцы. Недобр сморщился.
- Уйди, медведь. – Он повёл плечами, стряхивая с себя руки друга. – Не смею. Люблю мальчишку, как внука, знаешь сам. Но что нам делать? Отдать его Рыцарям сейчас, пока не проявились способности? Или, наоборот, прятать годами? Два Летуна! Это может изменить весь мир…
- Я не знаю. Не знаю что делать. Его способности могут не проснуться ещё лет шесть…– Взгляд Зера беспомощно бродил по экранам, выискивая любимые лица.
- Вот и скажи мне, как мы будем прятать мальчишку столько лет? –Старейшина устало потёр лицо.
Комнату затопила тишина, в которой двое мужчин мучительно искали выхода из непростой ситуации.
***
Новопоселенцам было далеко до проблем, терзавших Старейшину и Служителя Новобога. До следующего Ожидания оставалось еще пятнадцать дней, и село жило своей обычной жизнью. Дети помогали старшим в их хозяйственных делах, а после играли.
Игры были самыми разными, но мальчишки, конечно, любили играть в Рыцарей и в Летунов. Никто из них не знал точно чем отличается Летун от простого Рыцаря, но это лишь добавляла простора воображению.
По вечерней заре ребятню гнали собирать дикотраву, выжимка из которой так высоко ценилась Рыцарями. Дикотраву собирали вечером, когда солнце уже наполовину скрывалось за озером. Росла она только в одном месте – на песчаной косе между озёр.
Дети вооружились ножиками, и дружной ватагой пошли на озёра. Возглавлял процессию в этот раз Пеша, несший общую корзину, – Захар ушёл на охоту ещё ранним утром. Сбор дикотравья, пожалуй, единственное дело, которое мальчики и девочки делали вместе. Детей в селе было мало, всего десять человек.
Малочисленность населения села и сборы Рыцарей не способствовали рождаемости. Совершеннолетие в Новопоселенье наступало в 15 лет – в этом возрасте можно было не опасаться Рыцарей. Обычно Рыцари забирали за год от одного до трёх детей, но порой случалось, что и больше. Так, в один год забрали дядю и тётю Азира и Вазира, оставив безутешной бабке Адиля лишь маленького Раззака; учительница Врана тогда же лишилась младшей сестры, а Новосвят – братишек-близнецов, ещё трое были единственными детьми у своих родителей…. Это было самое большое Изъятие за последние двадцать лет, но память о нём всё ещё жила в новопоселенцах. Помимо детей тогда они потеряли ещё и учительницу Заряну, которая не смогла жить, в один год лишившись и погибшего на охоте мужа, и сына. Даже дед Недобр не смог убедить её в том, что малыш Влас может вернуться.
Маленький Ясень шёл по мокрому песку, стараясь наступать сильнее: так песок проползал сквозь пальчики, а след оставался чётче. Он так этим увлёкся, что не обращал внимания на то, что Купава ведёт его за руку, словно маленького. Сама Купава была старше на целых семь лет, была дочкой учительницы, и потому считала себя очень умной.
Длинные чёрные волосы девочки были собраны в две тощие косички, короткий комбинезон открывал загорелые руки и ноги с ободранными коленками. В серых глазах играли смешинки. Купава была очень красива, но сама не придавала этому никакого значения, только изредка ловила на себе взгляды Захара, которой дразнил её шакировой невестой. Глупый. Шакир как младший братишка. Но что может понимать мальчишка? Купава вообще имела привычку отказывать мальчишкам в уме. Из всех выделяла только Ясеня, как самого маленького. Она была его нянькой с первых дней его жизни, и порой душила Яську своей заботой и надеждами хоть из него вырастить нормального человека. Что такое «нормальный человек» Ясень ещё не знал. Наверное, какой-то другой, не такой, как все остальные ребята. По словам Купавы, нормальных в селе не было. Были только шебутные, озорники, обзываки, драчуны, задаваки… Девочка могла много эпитетов придумать.
Летние сумерки коротки, дикотраву надо собирать быстро, чтобы успеть вернуться домой до полной темноты.
В прибрежных камышах квакали лягушки, плывуны рассекали поверхность воды меж кувшинок… Одинокая цапля опустилась было на воду, но взлетела, завидев детей.
Дикотрава ускользала меж пальцев, приходилось захватывать ее, переплетая, стараясь не повредить мелкие цветочки, примостившиеся вдоль стебельков: именно из них делалась выжимка, по какой-то причине стоила так много, что за небольшую баночку село получало лекарств и необходимых товаров на полгода, лишь правильно захваченный пучок травы можно было срезать быстрым и точным движением ножа.
Работа спорилась. Ясеню, разумеется, нож никто бы не дал, потому он бегал от одного к другому, собирал охапки дикотравы, и складывал их в общую корзину.
Сумерки быстро сгущались, превращаясь в ночь, и Пеша крикнул о завершении работы.
Ещё днем незаметно вернувшийся Старейшина встречал детей: всю собранную дикотраву отдавали ему на переработку: делать выжимку, кроме него, могла разве что бабка Полынь, даже Олеше ещё не доверяли такой важной работы.
Дети здоровались со Старейшиной и разбегались по домам.
- Дед Недобр, пригляди за Ясенем. – Попросила Купава, тут же умчавшись вслед за Шакиром и близнецами – пока ходили за травой, разродилась одна из кобыл Раззака.
Яська обиженно засопел и побежал было следом, но споткнулся о подвернувшийся камень. Недобр кинулся подхватить, как заметил, что Яська не упал, а медленно подлетел вверх над камнем, и так же медленно опустился в пыль, где тут же сел и заревел с перепугу.
Сердце Недобра болезненно сжалось.
@темы:
Встречи и остальное,
Новопоселенье
-
-
26.08.2015 в 18:26Таку, ты гений)) Идея шикарная и хорошо реализуется))
-
-
26.08.2015 в 18:31-
-
27.08.2015 в 00:17-
-
27.08.2015 в 00:20-
-
27.08.2015 в 00:22-
-
27.08.2015 в 00:30